Серым днём...

[moscowlis]

Мой очень старый рассказик, который мне очень понравился, когда я перечитала его на днях. Концовка слабовата, но в остальном... Я сама от себя была в восторге)))

"Был серый, некрасивый день, холодный и душный. В такие дни мечтают о лете или, напротив, влюбляются в весну и осень. И кажется, что небо само ещё не знает своих планов, не решило одарить ему город парой капель дождя, обрушить на него ливень или оставить вовсе без внимания. И в своей мучительной нерешительности оно хмурится и хмурит лица тех, кто на него смотрит. Они кутаются в свои короткие куртёнки и тонкие пальто, ворчат и заражают ворчливостью ещё не глядевших на небо людей. Так наступают дни пасмурные.

Крису не сиделось ни дома, ни в офисе именно в такие серые, бесхарактерные дни. Солнечные, голубоглазые деньки его не привлекали. Они излишне яро спорили с его душевным состоянием, холодным, многократно остуженным жизнью. В Крисе не было ничего неизлечимого: ни прагматизма, ни цинизма, ни материализма, ни излишне серьёзного отношения к жизни. Только душа его замерзала в городском котловане, не сознавая собственного стремления к свету и теплу, чему-то ей незнакомому, но близкому.
Совсем не таким был он пятнадцать лет назад, вступая в студенческую жизнь. То был совсем ещё мальчишка, пусть двадцатилетний, но мальчишка. Максимализм бурлил в нём, как во всяком вступающем в самостоятельную жизнь юноше, перехлёстывая всякие разумные пределы. Его бросало от увлечения к увлечению, строились громоздкие и пафосные планы на будущее. Мечталось, желалось, любилось…
Но годы университетские кончились скорее, чем он предполагал. Крупная компания пригласила неоперившегося экономиста на работу. Новая жизнь поначалу перекрыла дыхание своей занятостью, но после непродолжительного удушья и лихорадки настал очередной поражающий новизной период. Закрутили вихрем заманчивые предложения, корпоративные вечеринки, капризные подружки, набухающие банковские счета… И однажды к руководителю одного из ведущих отделов одной из крупнейших компаний пришло сознание бесполезности всего, чего он достиг. Бесполезности для собственной, не надышавшейся мальчишеством и моральной свободой, души. Тогда и похолодало в груди у – так недавно, какое-то десятилетие назад мальчишки – Кристиана.
Какие-то полтора десятилетия назад он был высоким, тощим, несуразно сутулящимся юношей в неизменных кедах, без повода носившим рубашки, пиджаки и галстуки и одевавшим на экзамены тёртые джинсы и футболки. Он не был ни тихим, ни скромным, но бессознательно ощущал границу между милой, а порой и спасительной дерзостью и бессовестным хамством. Его одинаково обожали друзья, девушки, случайные знакомые, педагоги, ректор и старенькая библиотекарь, которой он ни разу не задолжал ни газетки.
Теперь же у пешеходного перехода по пути на работу стоял серьёзный статный мужчина в чёрном драповом пальто до колен, скрывавшем официальнейший костюм, и чёрных лакированных ботинках с удлинёнными носами. Ожидая зелёный свет, он задумчиво щурил без того довольно узкие глаза на светофор и крепче сжимал изогнутые вверх губы. Он без нервов думал о том, как явится в офис спустя полчаса после окончания важного совещания и должен будет казаться бодрым, уверенным в себе, а главное, невозмутимым, когда ему пригрозят увольнением. За эту, так тяжело дававшуюся ему последнее время, невозмутимость его и терпели теперь. Терпели, а не любили, как раньше…
Крис мрачно улыбнулся своим мыслям. Вдруг его ладони в чёрной кожаной перчатке коснулась чья-то рука. Он повернул голову вправо и на уровне своего плеча встретил пару блестящих тёмных глаз, немного испуганно на него глядевших. Девушка, чьи щёки пылали детским румянцем, крепко сжала кисть Криса своей худой ручкой и неотрывно смотрела на него.
- Тебя перевести через дорогу? – серьёзно спросил он.
- Будьте моим молодым человеком, - неожиданно сказала девушка. – Хотя бы пять минут.
Крис растерялся в первую секунду, но быстро собрал мысли воедино и ответил:
- Не стану спрашивать о причине такого откровенного предложения. Я его принимаю. Но при одном условии… - Девушка совсем испуганно округлила глаза. – Улыбайся. Мои девушки всегда улыбчивы.
Незнакомка облегчённо выдохнула, как после желанного всплытия на поверхность, и лучезарно улыбнулась. Загорелся зелёный сигнал светофора, и Крис, держа девушку за руку, перешёл дорогу. Она искоса разглядывала его, отмечая и бледность худого, несколько вытянутого лица, и излишнюю длину носа, и сухость, строгость в выражении лица. Но с органичными облику бизнесмена чертами боевито спорил задиристый, юношеский огонёк в зрачках золотисто-карих глаз. Да и сам их цвет, пожалуй, не вписывался в холодность черт. Крису скорее пошли бы серые или бледно-голубые глаза.
- Как тебя зовут? – спросил он.
- Алия, - ответила девушка непринуждённо.
- А меня Крис, - так же ответил он. – Может, так удобнее? – и он подал ей локоть.
Алия несмело взяла его, и они пошли далее под руку. Она изредка взглядывала на него, но неизменно потупляла взгляд в асфальт перед собой. Вдруг она, не поднимая глаз, спросила:
- Почему ты грустный? Ты влюблён? – Крис промолчал, а она посмотрела на него и добавила: - Я вижу, что влюблён. Она знает?
Крис помолчал, а потом сказал, как послышалось Алии, беспомощно:
- Влюблён – да. Знает – да. Но это больше не важно.
- Почему? – не унималась Алия. – Ей всё равно?
Снова повисло молчание. Крис сделал над собой невероятное усилие, чтобы произнести слова, в которые сам ещё не верил:
- Мы расстались.
- Почему? – участливо спросила Алия.
Крис неожиданно для самого себя улыбнулся и сказал, ощущая горечь во рту от звучания таких слов:
- Нам некогда быть вместе.
- Некогда? – чуть не вскрикнула Алия, резко отняла руку от спутника и встала перед ним на тротуаре. – Разве бывает некогда любить? – недоумённо и будто зло бросила она, словно перчатку, ему в лицо.
Он продолжал улыбаться, но горечь наполняла уголки губ и, казалось, вот-вот должна была закапать на пальто, прожигая ткань, затем кожу и, наконец, без того битое сердце.
- Я решил, что бывает, - твёрдо сказал он.
Алия смотрела на него какое-то время, пока они стояли. Крис опустил голову, помотал ею, снова поднял глаза на девушку и ждал, что будет дальше. Он подумывал о том, что его ждут на работе, но идти работать он не столько не хотел, сколько не был в состоянии.
- Что произошло? – спросила, наконец, Алия.
Порыв ветра потрепал полы пальто Криса и задул огонёк в его глазах. Он глядел на девушку, и она казалась ему неким роком, заставлявшим его вспоминать и анализировать то, что причиняло боль. Ещё в тот день, когда он почувствовал «Всё! Конец!», он зарёкся думать о произошедшем. Он забивал мысли работой, чтением, музыкой, кино, даже в театр сходил.
И вот перед ним стояла сама судьба, вынуждавшая его сознаться в бессмысленности этой борьбы с собой. Крис посмотрел куда-то много выше головы Алии, набрал воздуха в грудь и открыл было рот начать рассказ, но замер и не проронил ни слова.
Алия внимательно смотрела на него, ожидая ответа. Крис опустил голову, выдохнул содержимое лёгких и сказал обречённо:
- Я всё тебе расскажу. Только давай сядем где-нибудь. Вон там я вижу замечательное кафе. Идём туда, я угощаю.
В кафе они устроились за столиком у окна. Крис заказал себе крепкий кофе, а Алия попросила молочный коктейль с шоколадным сиропом. Пока несли их заказ, они либо молчали, либо перекидывались ничего не значащими фразами. Наконец, официант пожелал им приятного аппетита, и Крису ничего не оставалось, как начать рассказ.
- Я встретил её случайно…

«Я встретил её случайно. Был серый промозглый день, похожий на сегодня. Я отчего-то люблю такие дни. И в тот такой день я решил ехать на работу на автобусе. До остановки я шёл два квартала и увидел её. Она лежала на крыше своего автомобиля и смотрела в небо. Это была светлая девушка, светлая собою, душой и волосами. Да, блондинка, но не обычная, совсем необыкновенная. В её чистых бледных чертах было какое-то непередаваемое выражение, нечто одухотворённое и ищущее. Я невольно засмотрелся на неё, остановившись посреди тротуара напротив её автомобиля. Возможно, я бы этого и не заметил, но тут она наклонила голову набок и посмотрела на меня. Она смотрела долго и внимательно. Я смутился от её открытого, поражающего прямотой взгляда и глупо пошутил:
- Загораете? – Я кивнул на пасмурное небо, выдавая шутку, и она снова посмотрела на него.
- Я жду дождь, - сказала она, и голос её показался мне материально мягким, словно шёлк.
- Думаете, он сегодня будет?
- Сегодня, может, и не будет. Но завтра или через неделю он обязательно пойдёт.
- И Вы будете ждать?
Она не ответила сначала, лишь бросила на меня быстрый взгляд и спросила:
- А Вы шли куда-то?
Вопрос пронизал меня холодом. Я подумал, что я отвечу, и она пошлёт меня туда, куда я направлялся до остановки у её машины.
- На работу… - всё же ответил я упавшим голосом.
Девушка опять посмотрела на меня, а потом сказала:
- Я буду ждать дождь, пока не пойдёт. Останься со мной.
Она села на крыше, скину ноги на лобовое стекло и по нему сползла вниз на капот. Она похлопала рукой по металлу возле себя и сказала мне:
- Садись.
Я был несколько ошарашен. И не её лёгкостью в общении. Машиной, по которой она так ловко лазила и ползала, был «Порш». Я вовсе не педант и не дрожу над своим автомобилем, - да чего там! - до знакомства с ней я и не знал, какой модели моя машина, - но её обращение с дорогой игрушкой меня поразило.
Я робко опёрся о крышку капота, но она засмеялась и ободрила меня:
- Садись, не бойся! Ему ничего не будет.
Я сел всё же на самый краешек, и она спросила:
- Как тебя зовут?
- Кристиан, - ответил я. – А Вас… тебя?
- Гвинет. Гвини. Гвин, Гви, Гав, Джи, ДжиТи.
- ДжиТи? – уточнил я, хотя куда больше меня занимало имя «Гав».
- Первая и последняя буквы имени. Ещё это «Гранд Туризмо». Гоночная серия такая. Не интересуешься?
- Гонками? – растерялся я. – Нет, не очень. Я вообще далёк от спорта. От любого.
- Спорт – это хорошо. А ты, наверно, деловой человек. Бизнесмен какой-нибудь…
Мне послышалось нечто обидное в отношении Гвинет к словам «бизнесмен» и «деловой». Я хотел промолчать, но она так добро улыбалась, что я, справившись со стопором, улыбнулся в ответ и отчаянно кивнул. Она засмеялась и, держась за живот, легла на капот. Я не смотрел на неё, но она ненавязчиво подёргала меня сзади за рукав, и я оглянулся.
- Ложись, ещё долго ждать, - сказала Гвинет.
«Хорошо, что она это понимает», - подумал я про себя и тоже прилёг на капот. Мы долго лежали так. Она рассказывала что-то, а я хмыкал, соглашался, смеялся или отмалчивался. Оказалось, что Гвинет с детства любила машины, гонки и сама участвовала в неофициальных соревнованиях. Тогда, при первом разговоре, я даже не задумался о значении этого словосочетания. Меня удивило только, что хрупкая девушка, на вид не старше двадцати – двадцати двух лет, была на деле заядлой гонщицей.
За общением с Гвинет я совершенно забыл о том, куда шёл, и вспомнил только спустя полтора часа после опоздания на работу. Мне пришлось звонить шефу, с которым тогда ещё у меня были хорошие отношения, и сочинять, будто я болен, лежу с температурой, больной головой и горлом… Он поверил мне настолько, что дал отгул на три дня, причём сказал не беспокоиться по поводу медицинской справки. Здесь произошло новое чудо - я не почувствовал даже намёка на угрызение совести и так и остался с Гвинет до самого вечера. В обеденное время мы заказали по телефону пиццу. А вечером, когда начало темнеть, я заметил, что у Гвинет слипаются глаза от усталости, и неожиданно для себя самого предложил ей поехать ночевать ко мне.
- Мне дали отгул на три дня. Я согласен три дня ждать дождь.
- Утром продолжим?
- Обещаю.
- А если он ночью пойдёт?
- Я буду слушать. Если пойдёт, разбужу тебя. Ну так поехали?
В ту ночь дождь не пошёл. Утром мы поехали загород. Она поставила машину в метре от обрыва, с которого открывался вид на город, включила магнитолу на полную громкость и уселась на крыше. Я сначала пытался сидеть в сотрясаемой басами машине, потом на траве у самого края обрыва, но в результате всё-таки сидел рядом с ней на крыше несчастного «Порша». Но самым смешным была погода того дня, солнечная и ясная, без намёка на тучку. Однако мы ждали дождь.
Обедать мы поехали в город. Когда в ресторане она отлучилась на несколько минут, я осознал, как привязался к ней за какие-то полтора дня, проведённые вместе. Лучше всего ей подходило определение «невесомая». Лёгкая, неугомонная, общительная, она очаровала меня за какие-то мгновения, и я уже совершенно не хотел с ней расставаться.
Ночевала она вновь у меня. Третий мой день с ней походил и на первый, и на второй, но я был по-настоящему счастлив эти семьдесят два часа. Её озорные взгляды, солнечные улыбки, мимолётные прикосновения и необыкновенный ласковый голос завладели мною настолько, что её вечерний вопрос показался мне вполне уместным.
- Можно, я останусь у тебя, пока не пойдёт дождь? – спросила она у меня, когда мы подъехали к моему дому и должны были расстаться.
- Ну конечно! – обрадовался я.
На следующее утро я пошёл на работу, а она осталась дома. Я опасался, что не обнаружу её по возвращении. Но Гвинет терпеливо ждала меня весь день. Так прошло около недели. Однажды она разбудила меня среди ночи и радостно, задыхающимся шёпотом сообщила:
- Дождь! Идём на улицу! Там дождь!
Она тянула меня за руки, а так как я не спешил подниматься, начала меня щекотать и сталкивать с постели. После кратковременной возни я поднялся, натянул одежду, какая попалась под руку, и пошёл с суматошной гостьей на улицу. Дождь действительно лил как из ведра. Гвинет выскочила под мощные струи небесной воды и закружилась по тротуару. Я загляделся на неё и не успел предостеречь, как она оступилась с тротуара и, подвернув ногу, упала коленями на дорогу.
Я испугался и подбежал к ней. Когда я подал ей руку, чтобы помочь подняться, то увидел, что она радостно смеётся и совсем не хочет вставать. Тогда я присел на корточки рядом с ней.
- Как хорошо! – проговорила она и, прижавшись ко мне плечом, положила голову мне на плечо.
Но не прошло и нескольких секунд, как она нарушила собственный покой, вскочила на ноги и снова закружилась под ливнем. Я стоял, смотрел на неё, совершенно заворожённый красотой и непринуждённостью столь же небесного творения, как сам дождь. Уже тогда я любил её.
Гвинет, так радовавшаяся не то дождю, не то самой жизни, вдруг подошла ко мне совершенно серьёзной и, приподнявшись на носочках, поцеловала в губы. Я невольно обнял её за плечи.
Дождь закончился, а она по-прежнему оставалась у меня. Утром мы с ней разъезжались по делам, а вечером встречались у меня дома. Иногда она не приходила вечером, но когда утром я просыпался, она спала рядом со мной. А иногда она, наоборот, побыв вечер, уходила задолго до моего пробуждения. Но раз в сутки мы непременно видели друг друга, а в выходные и вовсе не расставались. Всё чаще я звонил на работу и отпрашивался по разным, всё реже уважительным, причинам. Мне куда важнее было проводить время с ней.
Мы никогда не говорили о любви. Между нами не бывало бесчувственной бытовухи, но наши чувства и не витали словами в воздухе. Мы часами могли сидеть молча в комнате, потому что понимали друг друга без слов, с полувзгляда, читали, ясно представляли мысли друг друга. Это был какой-то непередаваемый уровень общения. И я был счастлив.
Однажды меня пригласили на вечер выпускников моего вуза. На нём были многие мои университетские товарищи и не меньше моих бывших, преимущественно мимолётных, подруг. Вдохновлённые воспоминаниями об отношениях со мной, нынешние жёны денежных мешков, разведённые горгоны и одинокие хищницы накинулись на мою несчастную Гвинет, словно пираньи. Я тут же пожалел, что привёл её с собой. Но Гвинет уверила меня, что ничего не случиться если она послушает сплетни обо мне двадцатилетнем от не столь счастливых, как она.
Тяжело вздохнув, я пошёл восвояси, которое находилось у стола с закусками. Там же водились мои бывшие однокурсники. Один из них, Вилл, как выяснилось в разговоре, владел теперь крупной сетью автомобильных мастерских и грешил проведением уличных гонок под своим покровительством. Я ничуть не удивился, узнав про нелегальную сторону его деятельности. Вилл никогда не был ангелом и никогда им не притворялся.
- Стрит-рейсинг, значит? – с улыбкой переспросил я.
- Точно, - и в глазах Вилла загорелся столь знакомый мне огонёк.
Улыбка слетела с моих губ, и я почувствовал, как неприлично резко сократились мышцы лица. Я мигом вспомнил, откуда знаю этот огонёк, и впервые за время знакомства с Гвинет нахмурился. Это её глаза озарялись схожим пламенем, когда она произносила речи о машинах, гонках и скоростях.
- Что случилось? – спросил Вилл. – Ты в порядке? Словно привидение увидел.
- Вроде того…
- Вспомнил Мишель? – сконфуженно спросил Вилл, и я удивился, что он вспомнил о ней.
- Нет, нет… Не то. Просто вспомнил… одну важную вещь. Пойду сделаю, пока не забыл… - и я на нетвёрдых ногах пошёл искать Гвинет.
Некоторого труда стоило выцарапать её из когтей моих бывших, но я справился. За то время, что я отбивался от их колкостей и отбивал от них Гвинет, я совершенно забыл о разговоре с Виллом. Но тут одна из горгон спросила:
- А что же у вас с Мишель не срослось?
Меня передёрнуло от повторного упоминания этого имени за вечер.
- Спроси у кого-нибудь другого. Сильно удивишься.
Я взял Гвинет за руку и увёл из неприятного общества. Мы вышли на балкон, и я, совершенно вымотанный, привалился к поручням.
- А я могу услышать про Мишель? – тихо спросила Гвинет.
Я, не ломаясь, рассказал ей свою историю любви. Дело в том, что в университетские годы я часто менял подружек. Но я не любил ни одну из них. Мне предлагались, я соглашался. Изредка добивался кого-то из принципа. Это всегда было несерьёзно, как для меня, так и для моих подружек. Но была одна девушка, которую я действительно любил.
Её звали Мишель. У неё был парень, у меня вереница девушек, но когда она ссорилась со своим другом и я бывал свободен, мы встречались. Это был необычайно странный роман. Я не знал, любила ли она меня, пока мне не предложили должность, из-за которой я покинул вуз. Я должен был ехать в другой город, и Мишель испугалась потерять меня. Она бросила своего парня, перевелась на заочное и поехала со мной. Раз в неделю она моталась в университетский городок. Все в университете знали про нас. Мои бывшие кусали локти себе и бывшим конкуренткам, а её бывший ударился во все тяжкие и встречался с моими бывшими.
Мишель сдала все экзамены экстерном и выпустилась из университета на год раньше положенного. Мы уже думали о будущем… Но однажды позвонил её парень, которого она бросила для меня. Трубку взял я. Всю жизнь буду корить себя, что позвал её тогда к телефону, ведь мог же послать его на все четыре стороны… Он попросил её приехать зачем-то. Я так и не узнал зачем. Мишель собралась, поцеловала меня в щёку и сказала с улыбкой, что скоро вернётся. Села в машину и… Она больше не вернулась. По дороге туда на встречную полосу вынесло грузовик, и он вылетел вместе с её автомобилем в кювет.
Когда мне сообщили о её гибели, я в необъяснимом, лишённом эмоций, шоке собрал вещи и уехал из города, никому ничего не сказав, не увольняясь, не заботясь ни о чём. Конечно, придя в себя, я вернулся и продолжил жить, как прежде, но жизнь потеряла смысл на долгие годы. Теперь уже во все тяжкие ударился я, причём тяжкие напоминали мою легкомысленную университетскую жизнь.
И вот спустя столько лет я снова видел смысл в жизни, ощущал себя счастливым, но неожиданно узнал, что опять автомобиль способен легко отнять у меня всё, что мне дорого. Я не говорил Гвинет ничего о своей догадке несколько дней, но однажды утром сорвался. Я обвинял её в безрассудности, в беспечности, в том, что она не жалела себя и не заботилась обо мне… Она улыбалась моим нравоучительным речам об опасности гонок, тем более, нелегальных. Когда я выговорился, она с прежней улыбкой поцеловала меня в щёку и ушла.
Вечером она не вернулась. Я едва не сошёл с ума от предчувствий, страха. Поцелуй, улыбка, спокойствие… как было похоже… Но поздно ночью зазвонил телефон, сработал автоответчик, и я услышал её голос: «Я жива…». Она больше не приходила, только каждый вечер одно и то же сообщение на автоответчике… Так мы расстались».
Крис надолго замолчал. Алия не перебивала его выразительного молчания. Она понимала всю тяжесть высказанного для него самого. Он сидел, понурив голову, и мешал давно остывший кофе ложечкой. Прошло минут десять, когда Алия произнесла:
- И ты не пытался её вернуть?
- Я не знаю, где её искать, - честно сознался Крис.
Алия помолчала с полминутки.
- Спасибо за коктейль и за рассказ. Теперь я должна вернуть тебе долг.
- Какой долг? О чём ты?
- Расплачивайся и идём со мной. Не спрашивай, просто делай, как говорю.
Крис поглядел на неё внимательно и почему-то послушался. Расплатившись с официантом, он пошёл с Алией. Они взяли такси и доехали до одного из окраинных районов, грязной рабочей части города, славной бандитизмом и наркоторговлей. Они долго шли по бедным, неприглядным кварталам, глухим и пугающим серостью и безлюдностью.
Конечной целью оказалась длинная, прямая, как стрела, улица, сплошь уставленная яркими навороченными автомобилями спортивных марок. Между ними тусовались владельцы, наёмные гонщики, любопытные мальчишки и красивые фигуристые девушки. Здесь были люди всех рас и статусов. Разительные различия бросались в глаза, но в целом многочисленное сборище сливалось в одну пёструю, шумную массу.
- Сердце стрит-рейсинга, - пояснила Алия.
И среди этого разнообразного люда Крис увидел… Гвинет. Она интуитивно обернулась и увидела Криса. У него сердце сжалось от встречи с её глазами. Такое бывает, когда видишь яркую вспышку и не знаешь её природы. Гвинет подошла к Крису, прямо глядя ему в глаза. Они молчали. Крису казалось, что стоит раскрыть рот, чудесное видение исчезнет. Гвинет прижалась к нему и нежно коснулась своим носом кончика его длинного носа. Ему стало необычайно тепло.
Идиллию нарушило появление невысокого бородатого дядьки, который приятным, мужественным голосом позвал Гвинет готовиться к заезду.
- Я поеду в следующем, - тихо сказала она через плечо. – Пусть меня заменят.
- Хорошо. Но ты тут особо не увлекайся… - и дядька пошёл куда-то.
- Организатор? – спросил Крис.
- Нет, просто хороший друг. Я зову его Мастером. Двоякое прозвание: он и мой наставник, и отличный механик.
- Сама придумала?
- Я всё делаю сама, - беспечно ответила Гвинет.
- А как же Мастер? Кто ремонтирует тебе машину?
- Сама. Он только усовершенствует, доводит до ума, так сказать. Напихает в машину всякой всячины – она тяжелеет. Тогда он начинает облегчать детали. Потом не понятно, когда она была тяжелее – до или после переделки. Кстати, пойдем, покажу мою красавицу.
- Ты же говорила, что твой «Порш» - мальчик…
- Тот, да, мальчик. Его зовут ТиДж. Перевёрнутые буквы моей клички. А это другая машина. Тоже «Порш», но она девочка. Её так и зовут – Гонка. Потому что скорость и победа у неё в бензине.
Криса поражало с какой непринуждённой серьёзностью говорила Гвинет о своих пустяках, в важность которых свято верила. Она показала ему свою гоночную машину, рассказала о ней что-то, попутно совершая некоторые подготавливающие Гонку к соревнованию манипуляции.
Они стояли возле машины и разговаривали, когда к ним подбежал Мастер и заточил Гвинет в объятия, приговаривая:
- Как хорошо! Как хорошо! Какая ты умничка! Как хорошо! Как хорошо!
Гвинет по-настоящему испугалась такого поведения Мастера. Вырвавшись из оков, она по выражению его лица поняла, что что-то произошло. Мастера трясло, и он заикался, не мог связать пары слов. Гвинет слабенько тряхнула его за плечи и, прямо глядя ему в глаза, вкрадчиво спросила:
- Мастер, что-то случилось?
- Мина… мина… - сбивчиво произнёс Мастер.
- Какая мина? – испугалась Гвинет, уже смутно догадавшись о причине паники своего наставника. – Хватит истерить! Объясни, в чём дело!
- На трассе граната взорвалась, - сказал Мастер совершенно спокойно и сухо.
- Граната? Откуда здесь граната? – спросил Крис, также пытавшийся вникнуть в происходящее.
- Вчера была перестрелка между местными бандами. Они, должно быть, оставили. Первую машину в клочья разнесло…
- Кто в ней был? – спросила Гвинет опасливо. – Надеюсь не…
- Вок! А могла быть ты!
- Вок… - Гвинет чувствовала, как мутится рассудок. – Почему он?.. Почему Вок?.. – Она тихо шептала сама с собой, а Крис обратился к Мастеру:
- Вок, он…
- Полицейский, - перебил его Мастер. – Это значит, что мы надолго заляжем на дно. Расследование будет нешуточное. Я бы на твоём… Вашем месте, хватал бы Гвини в охапку и мотал бы отсюда. Советую Вам так и поступить.
- Не сомневайтесь, Мастер, что я последую Вашему совету.
Мастер кивнул и подошёл к прижавшейся к своей машине Гвинет. Она не плакала, но плечи её вздрагивали, а глаза блестели нехорошим, лихорадочным блеском.
- Тебе нужно скрыться на время, - сказал Мастер тихим, ласковым голосом. – Я позабочусь о Гонке и ТиДже. А тебе лучше держаться пока подальше отсюда.
- Гвин, поехали ко мне, - поддержал Крис. - Поживёшь пока у меня.
- Слышишь? Так будет лучше. Как только всё утрясётся, я тебе сообщу. Гвини…
- Я слышу. Я поеду, Мастер. Только Вок… Мне Вока жаль… - Она замерла словно перед выдохом и вдруг бросилась Крису на шею: - Я никогда-никогда тебя не оставлю. Ты спас мне жизнь. Я могла быть первой…
- Да, могла, но не стала, - твёрдым, намеренно равнодушным голосом сказал Крис. – А теперь идём отсюда.
Гвинет обняла Мастера, взяла с него слово, что он отыщет её, когда придёт время. И они с Крисом ушли. Удивительно, что ни тем вечером, ни после Крис не вспоминал о загадочной девушке, приведшей его на встречу с судьбой – Алии.

Мастер остался стоять возле Гонки. Его окликнул тонкий девичий голос. Обернувшись, на капоте машины он обнаружил Алию.
- Как славно всё закончилось! – воскликнула она. – Подумать только! Они больше никогда не расстанутся! И это наших с тобой рук дело! Говорят, что мы, ангелы, чувствуем счастье, только когда счастливы наши подопечные. Вот ты счастлив теперь?
- Да, хотя мне жаль с ней расставаться. Ты то сегодня впервые соприкоснулась с Кристианом, раньше видела его только сверху и помогала ему только светлой мыслью. А я почти всю жизнь Гвини был с ней рядом, растил её, как отец… Нет, очень тяжело отпускать.
- Мне тоже стало немного обидно, когда Крис, увидев её, тут же забыл обо мне. Но мы должны забываться. Это условие пришествия на землю. И, кстати, влюбляться в подопечных – против правил.
- Кто бы говорил! – и Мастер принялся щекотать юного ангела, рассевшегося на капоте."